[book-with-a-secret]

Наш любимый новогодний шеф  случайный попутчик, с днем рожденья вас! Конец года у вас выдался сложным, поэтому мы с  Azhdaha решили, что вам не помешает порция хорошего настроения в подарок. Мы вас очень любим, никогда об этом не забывайте! И мы всегда рядом, если что!
Здоровья вам и вашим родным и близким, ведь самое главное богатство в жизни, ну, и богатства материального, чтобы хватало и на безделушки, и на мороженку, и на Париж, и на поездки в гости к друзьям! И вдохновения, приятностей и хороших новостей побольше, и сил, чтобы им радоваться!
Ну, и, собственно, сам подарок:

Капусткина комната выглядела так, будто по ней пронесся ураган. Куски канвы, косички ниток, наборы для вышивки и всевозможные схемы лежали на столе, на кровати и даже на полу. А посреди всего этого бардака сидел сам «ураган» и с печальным видом теребил ушко.
– Что это у тебя тут творится?
Лапушка, осторожно перешагнув через горку пакетов с разноцветным бисером, протиснулась в комнату. Она сдвинула в сторону несколько уже готовых вышивок и присела на краешек кровати. Капустка недовольно покосилась сначала на сестру, потом на набор в своих лапках и зашвырнула его на стопку уже просмотренных.
– Выбираю вышивку маме Зае на день рожденья, – вздохнула она. – Уже все закрома перерыла, и совсем ничего подходящего…
Закрома у Капустки были внушительные, почти как центральное капустохранилище по ту сторону леса, поэтому в отсутствие там подходящей вышивки Лапушке верилось с трудом.
– Совсем-совсем ничего? – уточнила она.
– Это должно быть что-то особенное, – еще горше вздохнула Капустка, отбрасывая очередной забракованный набор. – Я даже хотела вышить для нее свою любимую схему по «Орудиям Свеклы», но мама же их все равно не любит…
Мама Зая к любимой книжке своей младшей дочери относилась, мягко говоря, прохладно, так что она вряд ли оценила бы такой подарок. Лапушка задумчиво почесала носик.
– А знаешь… У нашего Министра в кабинете висит вышитый портрет его дочки. Смотрится очень здорово!
Глаза Капустки загорелись таким восторгом, что Лапушка поспешила отодвинуться от нее подальше. И очень вовремя – ураган снова начал набирать разрушительную силу. Лапушка только и успевала выдергивать из-под лапок сестры наборы и схемы, чтобы спасти их от неминуемой гибели.
– Значит, сначала нужно найти подходящую фотографию, – начала перечислять Капустка, вихрем носясь по комнате, – потом загнать в программу, почистить… Как думаешь, размера три на четыре хватит?
– Три на четыре крестика?
– Да метра же!
– Эпично! – одобрила Лапушка, поднимаясь с кровати. – Только понятия не имею, как ты собираешься вышивать такую простыню втайне от мамы.
– И правда, – ураган сдулся, на его месте снова сидела Капустка, теребящая ушко. – Ладно, тогда пусть будет тридцать на сорок сантиметров. Тоже пойдет. А ты что подаришь?
Лапушка замерла в дверях, задумчиво прикусив губу.
– Не знаю, я еще не придумала. Может, устрою праздник с оркестром и танцами…
– Ура! – Капустка радостно захлопала в ладоши. – А как ты это сделаешь втайне от мамы?
– Что-нибудь придумаю, – Лапушка пожала плечиками. Она уже потихоньку продумывала, что нужно купить, кого организовать, и кому сколько вдохновляющих пинков отвесить. – И остальных тоже предупрежу, чтобы не проболтались раньше времени.
– Хорошо…
Капустка уже не слушала. Она перебирала нитки, бормоча под нос что-то про полукрест и бэкстич.

Веснушка сидела в комнате одна, если не считать клыкастого красавца, который призывно скалился с огромного, в полстены плаката. На коленях у нее стоял открытый ноутбук, глаза были мечтательно прикрыты, а пальцы быстро-быстро перебирали кнопки на клавиатуре.
– Что пишем? – спросила Лапушка, вырывая сестру из сладких грез.
– Фанфик про Палочку О’Жогина, – Веснушка нежно улыбнулась сероглазому портрету.
– А кто это?
Взгляд, которым посмотрела на сестру Веснушка, был полон неодобрения. Она совершенно не понимала, как можно настолько отстать от жизни, чтобы не знать красавца О’Жогина.
– Это же самый известный и самый прекрасный в мире вампир! А как он поет! Я что, еще не дала тебе посмотреть свой любимый мюзикл?
Лапушка тут же представила себе зайца-вампира, который старательно и вдохновенно выводит «Сейчас прольется чья-то кровь!», и поняла, что мир сошел с ума.
– Подождет твой Палочка, – она решительно отмела жутковатое видение, совершенно лишнее в ее рациональной головке. – Есть партзадание устроить маме Зае сюрприз на день рожденья! Деньрожденный бал с оркестром и танцами.
– Это можно! – Веснушка захлопнула крышку ноутбука.
Пусть О’Жогин и был самым прекрасным в мире вампиром и тенором, но маме Зае он все равно проигрывал по всем статьям.
– Я пошью ей бальное платье! – решила Веснушка. – И мы будем танцевать мазурку!
Ее энтузиазма по поводу мазурки Лапушка не разделяла, особенно учитывая, что, кроме самой Веснушки, танцевать ее никто не умел. Но с другой стороны, это же бал!

Коськи дома не было, поэтому Лапушка направилась прямиков в Битцевский район леса, где у братца было что-то вроде бункера для посиделок с друзьями. Конечно, эти места считались для девушек небезопасными, потому что там якобы водились маньяки. Но сама Лапушка была уверена, что лесные обитатели, которые распускают эти слухи, просто пару раз встречали там Коську с его любимым мачете. Когда она ходила туда с братом стрелять из пистолета по банкам или метать ножи, ни одного маньяка не видела.
Сегодня все маньяки тоже решили убраться подальше из этой части леса. Причина этого явления стала понятна еще на подходе – деревья буквально содрогались от громких звуков, которые доносились из бункера. Видимо, там как раз репетировала Коськина трэш-поп-рок-чего-то-там – Лапушка не помнила дословно – группа «Лесарь».
Лапушка решительно рванула на себя дверь, и ее чуть не снесло волной звука.
– Сквозь голы, сквозь часы – на лысом половике! – рычал в микрофон Коська, терзая струны своей новенькой красно-фиолетовой гитары. Усилители творили с его голосом нечто невообразимое, и из колонок несся просто «убойный саунд».
Лучший друг Коськи – суслик по кличке Капрал – так активно качал головой в такт завыванию, что Лапушка испугалась за прочность его тонкой шеи.
– Эй! – крикнула она, но ее, конечно же, никто не услышал.
Пришлось выдернуть из розетки шнур от усилителя, ведь ситуация требовала решительных мер. В бункере воцарилась благословенная тишина.
– Ты чего? – возмутился Коська. – Мы же репетируем!
– Репетиция отменяется, есть дело! – Лапушка убрала с саббуфера пустые бутылки из-под пива, знать о котором маме Зае было строго противопоказано – она считала Коську еще совсем маленьким заинькой. Но под бутылками саббуфер оказался таким пыльным, что садиться на него Лапушка раздумала. – Мы готовим деньрожденный бал на день рожденья мамы. С тебя подарок.
Коська задумался на минуту, почесал в затылке, и его осенило.
– Я напишу маме марш! И вы будете под него ходить строем!
– Если мы будем ходить строем, мама будет так смеяться, что упадет и сломает хвост, – скептически хмыкнула Лапушка. – Не надо нам на балу членовредительства. Но марш – это хорошо!
Капрал согласно закивал, глядя на нее немигающим взглядом. Он всегда так себя вел в ее присутствии, а еще поглощал пиво в огромных количествах. Хотя это уже от присутствия или отсутствия Лапушки не зависело.
– А еще мы можем оркестром подработать, – предложил Коська, – причем совершенно бесплатно.
– Вы умеете играть мазурку? – уточнила Лапушка.
– Э-э… Нет…
– А какой бал без мазурки?
Лапушка выпорхнула из бункера и побежала в Министерство леса договариваться по поводу оркестра.

Тетушки Чернобровка и Белохвостикова идею деньрожденного бала тоже восприняли благосклонно и даже пообещали взять на себя особое бальное меню. Белохвостикова достала свою кулинарную книгу и принялась искать раздел про специальные закуски для балов и фуршетов.
– Обязательно нужны устрицы, карпаччо из лосося и осьминоги, – перечислила Лапушка.
– Что еще за карпаччо? – подозрительно уточнила Белохвостикова.
– Это сырая рыба, страшно модно сейчас, – заявила Лапушка. – Я, конечно, такое не ем, но для приличия надо.
– Да-да, я об этом читала, – подтвердила Чернобровка. – Осьминоги тоже должны быть сырыми, и их надо поливать лимонным соком.
Белохвостикова посмотрела на обеих, как на буйнопомешанных, и решительно шарахнула кулинарной книгой по столу.
– Не надо нам этой гадости! Будем готовить то, что вкусно!
И она унеслась на кухню, проверять, что есть в холодильнике и чего еще нужно срочно купить, потому что до бала всего ничего.
– А я еще читала, что сейчас очень модные рестораны, где выключен свет, и все едят на ощупь, – поделилась идеей Черноголовка. – Может, и нам такое устроить. Зая точно удивится.
Лапушка задумалась. Она тоже слышала про эти рестораны, там было баснословно дорого и поэтому очень модно. Самой ей бывать в таких не приходилось, так что идея была заманчивая. Но потом Лапушка вспомнила свою семью, в которой главным правилом за столом было – кто первый, тот и съел. Если выключить свет, начнется полный дурдом, половина еды окажется на полу, и как потом прикажете танцевать мазурку среди рассыпанного по полу салата?
– Нет, – решила она, – пусть будет нормальный ужин с шампанским и тортом, а потом танцы. А для солидности я в Министерстве официантов выбью! И пусть только попробуют не дать!

Самым сложным оказалось в день торжества выманить маму Заю из дома, чтобы без помех подготовиться к балу. Она и так все утро косилась в сторону Коськи, который повторял текст гимна и беззвучно шевелил губами, и на Веснушку с Капусткой, у которых все пальчики были заклеены пластырем. А еще ее очень тревожили тетушки, которые почему-то даже не стали влезать с советами в приготовление обеда. Но думать об этом было некогда, потому что дядюшка с Филином в буквальном смысле подхватили ее под лапки и потащили на концерт пианиста Зайцуева.
– И от них есть польза, – проворчала Лапушка, закрывая за ними дверь.
Хотя они смогли увести маму Заю аж на сорок минут позже запланированного, потому что никак не могли договориться, кого слушать, Зайцуева или саксофониста Тубмана. Так и спорили, пока не опоздали к началу джазового концерта и, чтобы успеть на пианиста, пришлось уже бегом бежать.
– Последний прогон марша делать будем? – подскочил к Лапушке Коська с гитарой. Позади него таращил на Лапушку остекленевшие глаза Капрал с барабаном. За ними стояли Веснушка с двумя крышками от кастрюль, и Капустка с вышивкой.
– Ну… только быстро! – решилась Лапушка.
Капрал, не сводя с нее глаз, затопал на месте, а потом принялся стучать в барабан.
– Кто шагает дружно в ряд? – почти в такт барабанному бою и, притоптывая не в ногу с Капралом, начал Коська.
– Это заячий отряд! – бодро подхватила Веснушка. Она подпрыгивала, кажется, в ритме мазурки.
– Дружные, веселые и вечно тут как тут! – увлеченно дошивая последние крестики, пропищала Капустка.
– Зайки деньрожденную песенку поют! – Веснушка радостно грохнула крышками от кастрюль, как литаврами. Коська дополнил марш гордым гитарным аккордом.
Лапушка три раза хлопнула в ладоши.
– Отлично! Просто отлично, молодцы! Вот только крышки от кастрюль надо тетушкам вернуть – они тесто ставят, а барабан…
Капрал раскрыл глаза еще шире и Лапушка сжалилась:
– Ладно, барабан оставьте. Но вот текст лучше поправить. Например, напишите, как вы любите маму. На мотив «Ай вил олвейз лав ю» будет лучше всего.
Глаза Капрала сошлись на переносице. Видимо, таким образом он лучше представлял, какой ритм ему придется выбивать. А Лапушка уже убежала проверять, что творится на кухне.
Увиденное ее неожиданно успокоило: Белохвостикова мешала тесто в тазике, а на столе были расставлены семь или восемь мисок с разными начинками. Чернобровка же увлеченно лепила из фарша мышек для украшения мясной запеканки. Правда, сама запеканка еще не была готова, но мышки были – загляденье!
Лапушка хотела было влезть с советом и к ним, но потом решила, что ужин и без нее будет вкусным. Поэтому она только похвалила тетушек за прекрасный выбор меню и пошла украшать гостиную специально заказанными цветами, гирляндами и фонариками.
Беда пришла, откуда не ждали. В зале хозяйничали несколько зайчиков и зайчих совершенно незнакомой наружности, и в данный момент они с энтузиазмом тащили куда-то мамино любимое кресло.
– Это еще что за варварский набег? – строго поинтересовалась Лапушка, уперев руки в боки.
Одна из незнакомых зайчих ойкнула и уронила любимую вазочку дядюшки. Та жалобно тренькнула и развалилась на три части.
– Что же теперь делать?! – жалобно пискнула Капустка. – Он же ее в спортлото-86 выиграл, чем он теперь хвастаться будет?
Призрак грядущей бури навис над домом настолько ощутимо, что откуда-то даже повеяло холодом.
– Форточку закройте, – первой сообразила, в чем дело, Лапушка. – И объясните мне кто-нибудь, что происходит!
– Мы вещи убираем, чтобы было, где мазурку танцевать! – подскочила к ней Веснушка. – А вазочку склеить можно, все равно дядюшка на нее не смотрит, а только по старой памяти хвастается!
– Ну, ладно, – смилостивилась Лапушка – она была очень доброй и справедливой заинькой. – Делайте, что надо, только мамино кресло в угол поставьте, ей же надо будет куда-то упасть, когда она увидит, какой сюрприз мы ей приготовили!
Сюрприз они, в самом деле, приготовили – закачаешься! Сначала друзья Веснушки растащили по дому всю мебель, освободив место для танцев, а потом под чутким руководством Лапушки украсили все гирляндами и фонариками.
– А по фен-шую надо не так развешивать, – выглянула из кухни с неочищенной картофелиной в руках тетушка Чернобровка. – Там сначала надо фонарик, потом букетик, потом гирлянду… Или, наоборот, сначала гирлянду, потом букетик?
– Ерунда этот фен-шуй! – донесся из кухни голос Белохвостиковой. – Вот язык цветов – это вещь! У вас там какие цветы? Опять розы и гвоздички? А надо эпигею ползучую и репейник, они на языке цветов означают наилучшие пожелания и благодарность!
Лапушка представила зал украшенный репейником и какой-то эпигеей, и решила, что лучше будет разговаривать словами через рот. Она и так сможет пожелать маме Зае всего самого лучшего!
В общем, под барабанный бой все очень быстро и весело привели зал в праздничный вид. И едва Капустка успела вставить законченный портрет мамы Заи в рамку, Коська – склеить дядюшкину вазочку, а тетушка Белохвостикова дожарить последний пирожок с морковкой, как в саду хлопнула калитка, и, споря, налажал или все-таки импровизировал пианист Зайцуев, в дом ввалились дядюшка, Филин и мама Зая.
Мама Зая, увидев, как преобразилась комната, схватилась за сердце и зашаталась – Коська с Капралом еле-еле успели под нее кресло подставить! – и вдруг заплакала.
– Вот! – сказал Филин. – Стоит нам уйти – и весь дом вверх дном!
Все испуганно загалдели. Лапушка переживала, что маме не нравятся фонарики, Веснушка предположила, что мама переживает за мебель – наверное, решила, что их ограбили. Коська считал, что к таким сюрпризам маму надо было подготовить заранее, налив ей коньяка, и даже предлагал сбегать за фляжкой. Дядя и Филин обвиняли всех скопом и каждого по отдельности в том, что испортили маме Зае настроение после Зайцуева. И только когда сама мама Зая все-таки сумела произнести между всхлипами хоть слово, оказалось, что плачет она от радости.
Все вздохнули с облегчением, закричали «Ура!» и принялись поздравлять и обнимать маму. А Веснушка торжественно прямо сверху, как большой голубой парашют, надела на нее бальное платье, и мама заплакала снова. Но теперь уже никто не испугался.
Коська с Капралом заиграли праздничный марш, правда, они маршировали в ритме песенки про заек, а Веснушка с Капусткой под «Ай вил олвейз лав ю», но мама была довольна и так смеялась, что чуть не упала с кресла и не сломала хвост. К счастью, все обошлось, и Лапушка осторожно задвинула лапкой приготовленную аптечку за ближайшую штору.
А вообще она была ужасно довольна тем, как все устроилось, и тем, каких красивых официантов-заек в белых перчатках ей удалось выбить в Министерстве. Кто бы еще мог так элегантно разносить бокалы с клюквенным морсом и вишневым киселем?
В третий раз за вечер мама Зая заплакала, когда Капустка подарила ей свою вышивку. Дядя с Филином тут же принялись спорить, чей это портрет – Розы Зайценбург или Его Величества Луи Косого.
– Это мама Зая! – обиделась Капустка. – Я сама схему рисовала и сама вышивала! Разве не похоже?
– Конечно, похоже! – заверила ее мама, и все остальные подтвердили, даже дядя, хотя тот и продолжал бурчать, что близким людям нужно говорить правду, не подбирая выражений.
Но мама Зая все равно поручила Коське повесить портрет на самом почетном месте.
Праздничный ужин удался на славу, особенно маму Заю порадовали печеные мышки на запеканке, но пирожки тоже были хороши, так, что от стола уходить не хотелось. Филин тоже уплетал за обе щеки, уверяя, что он просто пытается определить, что вкуснее – пирожки с мясом или мясная запеканка. А пока он определялся, и то и другое исчезало с его тарелки со сверхъестественной скоростью.
Но долго попировать за столом не удалось. Веснушка потащила маму танцевать мазурку, и всем остальным тоже пришлось подтягиваться. Капрал очень хотел подтянуться к Лапушке, но его подхватила Веснушка. Лапушку закружил Филин, Капустку Коська, а мама Зая танцевала мазурку с дядюшкой, да так лихо, что под ними подпрыгивали дощечки паркета. Лапушка подумала, что мебель из зала вынесли очень кстати – если даже паркет трещит, старинный мамин сервант точно бы не уцелел.
А потом снова случилось страшное: дядюшка так увлекся танцем, что не заметил, как смахнул хвостом склеенную Коськой вазочку.
Та второй раз за день жалобно тренькнула и разлетелась на мелкие-мелкие осколки. Дядюшка все-таки умел бить горшки так, как другим и не снилось.
– Ой! – охнула мама Зая, тем же тоном, что незадолго до этого Капустка. – Ой, что теперь делать?!
– А что это вообще было? – нахмурился дядюшка.
– Твоя вазочка! – напомнила Веснушка.
Коська хотел было возмутиться, что он зря старательно клеил ее полвечера, но Лапушка вовремя успела наступить ему на лапу.
– Какая вазочка?! – нахмурился дядюшка. – Нет у меня никаких вазочек, я не собираю всякую чушь!
– Ну, как же, – ехидно напомнил Филин, – ты же ее в Спортлого-86 выиграл...
– Моя Вазочка?! – уши у дядюшки встали дыбом, и все привычно сделали вид, что их в комнате нет. Только мама Зая сочувственно гладила брата по плечу.
Виноватых дядя нашел быстро. Ими оказались Лапушка, что устроила бал, Веснушка, что пристала со своей мазуркой, и все остальные, что эту идею подхватили. Правда, дядюшку никто не слушал, потому что приглашенный оркестр сам умел закатывать концерты и закатил им новый тур мазурки.
Дальше гуляли шумно, пили шампанское и кисель, танцевали и пели маме старый и новый марши в ее честь на бис, съели восемь тазиков пирогов, и разошлись только под утро. Каждый из детей сонно клюнул маму Заю в щеку с последним поздравлением, дядюшка, ворча о загубленной вместе с вазочкой памятью всей его жизни, тоже ушел спать, а Чернобровка и Блохвостикова исчезли совершенно незаметно. Филин сказал, что они собирались учить друзей Веснушки танцевать мазурку, и что пять утра – самое подходящее для этого время.
А мама Зая повязала передник вокруг красивого бального платья и пошла мыть посуду. Потому что только она знала, что праздник заканчивается только тогда, когда кончается грязная посуда в раковине.